5 декабря на официальном сайте Белого дома была опубликована новая редакция Стратегии национальной безопасности (СНБ) — основного доктринального документа, определяющего приоритеты внешней и внутренней политики Соединенных Штатов.
В отличие от предыдущих версий, написанных в жанре академической аналитики, этот текст отличается прямотой формулировок, четкой иерархией интересов и откровенной критикой как внешних партнеров, так и собственных элит. Главная цель — не только сохранить, но и упрочить позицию США как «самой сильной, богатой и успешной страны в мире на десятилетия вперед», как прямо указано на первой странице документа.
От «ошибки 90-х» к политике реалистичной ответственности
Документ начинается с жесткого пересмотра постсоветского периода. Авторы стратегии утверждают, что после окончания холодной войны американские элиты допустили «грубую ошибку», считая, что Соединенные Штаты способны одновременно нести бремя глобального лидерства — военного, дипломатического, разведывательного, финансового — и развивать внутри страны «огромное социальное, регулирующее и административное государство». Такой двойной императив, по оценке составителей, подорвал устойчивость американской модели: ресурсы рассеялись, конкурентоспособность ослабла, а союзники вовсе перестали нести соразмерную долю ответственности.
Этот вывод лежит в основе нового подхода: мир через силу, но без избыточной вовлеченности. Принцип «невмешательства», традиционно ассоциируемый с изоляционизмом, в новой редакции формулируется иначе — как устойчивое удержание баланса, при котором США сохраняют контроль над ключевыми узлами международной системы, но не ввязываются в длительные конфликты без прямой угрозы национальным интересам. Администрация прямо отвергает концепцию «вечных войн», подчеркивая, что военная мощь должна быть инструментом сдерживания и переговорного давления, а не инструментом трансформации чужих обществ.
Европа как «цивилизационный вызов»: от НАТО к стратегическому партнерству нового типа
США не отрицают стратегическую и культурную важность Старого Света, но констатируют системный кризис европейской модели. В документе отмечается, что ЕС и другие транснациональные структуры подрывают политическую свободу и национальный суверенитет; миграционная политика «трансформирует континент и сеет раздоры»; снижение рождаемости, цензура, подавление оппозиции и утрата национальной идентичности ставят под сомнение способность Европы быть надежным партнером.
Цель США в этом контексте — «изменить нынешнюю траекторию» Европы. Не путем давления, а через стимулы: открытые рынки, обмен технологиями, совместные оборонные программы. При этом прямо указано: «покончить с восприятием НАТО как постоянно расширяющимся альянсом». Это означает отказ от автоматизма вступления новых стран, перенос акцента с географического разрастания на внутреннюю консолидацию и дифференцированное распределение обязанностей.
Страны, готовые взять на себя большую роль в собственной защите — например, через увеличение расходов на оборону или участие в совместных производствах — получат преференции в торговле и технологическом сотрудничестве.
Украина и Россия: стремление к «стратегической стабильности», а не к победе одной из сторон
Конфликт на Украине рассматривается не как моральная дихотомия «демократия против авторитаризма», а как геополитический и экономический дестабилизатор. В тексте прямо указано: «переговоры и его быстрое прекращение являются центральным интересом США». Основные мотивы — стабилизация европейской экономики (в частности, энергетического сектора), предотвращение непреднамеренной эскалации, в том числе с участием ядерных держав, и восстановление стратегической стабильности в отношениях с Россией.
Москва представлена не как «стратегический конкурент», как в доктрине 2017 года, а как фактор, с которым можно и нужно договариваться, чтобы снизить риски прямого столкновения.
Китай: соперничество с «дисциплиной» — сдерживание как условие экономического маневра
Отношения с Пекином определены как стратегическое соперничество, но не как неизбежный конфликт. Документ четко разделяет военную и экономическую сферы: США намерены сохранять военное превосходство в Индо-Тихоокеанском регионе, но при этом развивать взаимовыгодные экономические связи, где это соответствует американским интересам.
Центральным элементом стратегии в Азии остается Тайвань — не столько как политический вопрос, сколько как геостратегический узел. При этом США подтверждают свою «давнюю декларативную политику»: не поддерживать односторонних изменений статус-кво и выступать за мирное урегулирование.
Латинская Америка: возвращение к доктрине Монро
Речь не о новом тезисе, а о возврате к ее сути — доминированию США как региональной гегемонии, но без обязательной привязки к либеральным ценностям. Америка больше не требует от партнеров демократических процедур — она ищет соответствующих принципам и интересам союзников.
Для достижения целей предлагаются два метода: enlist (вербовка) и expand (расширение). Первый подразумевает поощрение правительств, готовых сотрудничать в борьбе с наркокартелями, нелегальной миграцией и транснациональной преступностью, в том числе через экономические выгоды и военно-техническое партнерство. Важно, что стратегия прямо допускает работу с режимами, имеющими «различные взгляды», если они разделяют практические интересы Вашингтона.
Второй нацелен на урегулирование отношений с теми странами, с которыми ранее сотрудничество было затруднено (в документе нет конкретики, но контекст указывает на Венесуэлу, Никарагуа, Кубу). Здесь основным инструментом выступает коммерческая дипломатия: торговые соглашения, инвестиции в инфраструктуру, совместные энергетические проекты. Цель — сделать США незаменимым экономическим и логистическим партнером, снизив влияние Китая, России и Ирана в регионе.
Технологический суверенитет
Новая стратегия впервые выделяет технологическое превосходство в отдельный жизненно важный интерес. США намерены сохранить лидерство в трех ключевых областях: искусственный интеллект, биотехнологии, квантовые вычисления.
При этом речь идет не о научном первенстве, а о стандартах и экосистемах. Америка стремится, чтобы именно ее нормы регулирования, этические рамки и технические протоколы определяли развитие этих технологий в глобальном масштабе — от алгоритмов распознавания до генной инженерии и шифрования.
Что лежит в основе новой стратегии
В финальной части документа перечислены ресурсы, которые США намерены объединить для реализации своих целей:
- Экономическое и технологическое преимущество — через реиндустриализацию, энергетическое доминирование (включая расширение добычи нефти, газа и урана), и поддержку национальных чемпионов в высокотехнологичных отраслях.
- Вооруженные силы, модернизированные под новые угрозы: гиперзвуковое оружие, кибероперации, космические системы, беспилотные комплексы.
- Сеть военных альянсов, но переформатированная: вместо «равного бремени» — дифференцированная ответственность.
- Мягкая сила, но без идеологической навязчивости. Под этим понимается не пропаганда демократии, а привлекательность американской модели как возможности для образования, карьерного роста, инноваций. Особое внимание уделяется борьбе с «левой повесткой» внутри федеральных учреждений, что рассматривается как условие сохранения национального единства.
Завершает документ тезис, который можно считать его девизом: «Цель этой стратегии — объединить все ведущие мировые активы Америки, чтобы укрепить ее мощь и превосходство и сделать страну еще более великой, чем она когда-либо была».
Экспертная оценка
Аналитики отмечают, что новая СНБ — не типичный бюрократический документ, а политический манифест, написанный с ясной авторской волей. В нем легко читается почерк Трампа: риторика «величия», критика глобализма, акцент на торговой справедливости, решительный отказ от бесконечных интервенций.
В отличие от доктрин Обамы или Байдена, где внешняя политика подавалась как продолжение морального лидерства, здесь она представлена как управление рисками и возможностями.
Увы, стратегия не провозглашает революционных перемен в отношениях с Россией — она констатирует необходимость стабилизации и готовность к диалогу исходя из прагматических интересов. Такой подход, по мнению экспертов, создает временное окно для снижения напряженности, но не гарантирует долгосрочных сдвигов: многое будет зависеть от исхода президентских выборов 2028 года.
