В октябре состоится премьера масштабного проекта Андрея Кончаловского «Хроники русской революции». Сериал раскроет переломный эпизод отечественной истории через столкновение разных позиций, и одна из центральных — взгляд последнего императора. Никита Ефремов, воплотивший на экране Николая II, рассказал о своем подходе к роли, личном восприятии государя и значении психологического анализа.
Обыденное начало грандиозной работы
Для актера проект оказался лишен любого пафоса, несмотря на громкое имя постановщика. Его привлекла не столько грандиозность идеи, сколько шанс поработать под руководством Кончаловского. Режиссер прислал приглашение на кинопробы через агента, и дело быстро сладилось. В какой-то момент Ефремову стало любопытно познакомиться с режиссерским видением фигуры царя; актер вспоминает, что тот представил такое свое видение фигуры царя, что оно мгновенно нарисовало в голове суть образа. После нескольких онлайн-обсуждений договоренность была достигнута, а личное знакомство с командой состоялось уже в павильоне.
Поэзия и импровизация
Рассказывая о собственном творческом участии, Никита Ефремов иронично отмечает, что предоставил «собственное тело, основательно загримированное», плюс свои колебания и свою веру. Его тревожило, что в сжатые сроки съемок можно не успеть до конца прожить персонажа, особенно в столь объемной ленте. Рабочая обстановка была уникальной: например, Кончаловский мог пригласить его с Юрой Борисовым в свой трейлер и прочесть стихи, чтобы создать верное эмоциональное настроение. Технически процесс тоже отличался: для достижения документального эффекта задействовали до десяти камер единовременно. После второго дубля постановщик часто произносил: «У меня есть нужный материал, а теперь сделайте вариант для себя». Как полагает Никита, такая тактика открывает простор для актерской импровизации.
Между семьей и престолом
Николай II в картине предстает словно тень. О нем говорят все, его выбор определяет будущее империи, а сам он балансирует между реформами и традицией. Ефремов убежден, что государь предчувствовал неотвратимость катастрофы и внутренне готовился к самому плохому, прежде всего — к гибели. Этому способствовала и серьезная болезнь цесаревича, ставившая под вопрос будущее династии. «Мне было очень важно отыскать в Николае ту душевную травму, которая позволила бы проникнуть в его внутренний мир. Через восприятие травмы я и строил его образ на экране», — поясняет Ефремов.
Груз предков и потребность в поддержке
Источник этой травмы артист усматривает в семейных отношениях. Николай был сыном могущественного Александра III, и любое сравнение оказывалось для него проигрышным. Эти терзания, постоянное сопоставление себя с отцом, отравлявшее существование монарха, оказались понятны Ефремову. На фоне властного родителя Николай казался чрезвычайно уязвимым. Он страшился не оправдать возложенных надежд, и эта боязнь породила комплекс неполноценности. Взойдя на трон в двадцать шесть лет, он не был готов к управлению и испытывал огромную тревогу. Болезнь наследника и давление событий вынудили его искать опору в Распутине и мистических учениях, а также прислушиваться к советам матери и супруги.
Этот комплекс страхов и противоречий делает Николая II героем, удивительно созвучным нашему времени. Возможно, им двигало глубинное чувство вины, словно высшие силы карали его за некие проступки. Не сумев переработать внутренние потрясения, он ушел в глубокую самоизоляцию. Трагедия его фигуры в том, что собственную нерешительность он был вынужден скрывать не только от других, но и от самого себя. «Он — отец не только для сына, но и для всей нации, подданные проецируют на него свои чаяния — например, жажду порядка. А что случается, когда властитель не оправдывает ожиданий народа? Его свергают», — подводит итог актер.
В лаборатории человеческой души
Столь детальный психологический анализ логично вызывает вопрос о личном интересе Ефремова к психологии. Он полагает, что все артисты по своей природе отчасти психологи, поскольку суть профессии в умении понимать мотивы людей. Не постигнешь личность персонажа — не выйдет его сыграть. Несколько лет назад актер Никита Ефремов и сам осознал, что потерял контроль над собственной жизнью, и решил обратиться к терапевту. Но для него это скорее метод формулирования верных вопросов, а не получения готовых решений.
С каким же запросом он пришел к специалисту: кто я? И тут же делится притчей. Некий человек в духовных поисках пришел к мудрецу и спросил, как жить. Тот ответил, мол, все просто: подходи пять раз за день к зеркалу и спрашивай, кто ты. Человек расстроился и отправился к другому мудрецу. Нашел, задал тот же вопрос, и мудрец велел ему чистить конюшни. Год за годом человек чистил конюшни, пока наконец не вернулся к наставнику и не спросил, что же делать дальше. В ответ он услышал: «Все просто: подходи пять раз за день к зеркалу и спрашивай, кто ты».
Спокойствие перед недовольством
Испытывает ли Никита Ефремов опасения возможной критики со стороны ревнителей канонического образа Николая II? Подобного страха он не испытывает. И уверен: любое кино — это авторская трактовка, и стопроцентной исторической точности добиться нереально. Гораздо ценнее внутренняя убедительность происходящего. События на экране должны быть выстроены так, чтобы зритель мог проникнуться историей эмоционально. В этом отношении у него нет сомнений — над «Хрониками…» трудилась высококлассная команда, а съемки в подлинных локациях Петербурга придали ленте достоверности.
Творческие ориентиры в эпоху перемен
Что ждет актера с таким разнообразным амплуа? Ефремов признает, что артист во многом зависит от воли рынка, и, вероятно, стоит начать создавать собственные проекты. Возвращаться в театр он пока не готов, а вот сконцентрироваться на музыке — давняя мысль. На вопрос о работе мечты он отвечает с улыбкой: «Мечтаю, чтобы Уэс Андерсон перенес на экран Хармса, Тим Бертон — Гоголя, а Пол Томас Андерсон — «Господ Головлевых». А я бы сам снялся у Нолана!»
А как Никита Ефремов относится к развитию технологий и риску, что живых актеров заменят цифровые двойники? Его взгляд философский: «Пусть. Мне кажется, чем быстрее искусственный интеллект разовьется, тем скорее мы осознаем, насколько мы на него похожи». Мы, по его словам, такие же запрограммированные существа, и наша мнимая уникальность во многом — обман. Человек не желает принимать, что для мироздания он — существо производное. «Планета прекрасно обойдется без нас. Даже в нашем теле жизненные процессы нам не подконтрольны. Доверься сознательно управлять дыханием, мы бы попросту забыли дышать — и все. Мы и без определенных бактерий не выживем! Рассуждаем о судьбах империй, а в реальности все так зыбко». И на вопрос, как же с этим быть, Никита вновь цитирует притчу. Все просто: пять раз в день вставайте перед зеркалом и спрашивайте, кто вы.
