Высказывания министра обороны Германии Бориса Писториуса вновь спровоцировали оживленные дискуссии о возможности крупного вооруженного столкновения в Европе. Его предположение о том, что противостояние между НАТО и Россией может перерасти в открытую войну уже через несколько лет, вызвало резкую реакцию в Москве и стало поводом для новых комментариев со стороны российских политиков и дипломатов.
Прогнозы Писториуса и тревожные оценки на Западе
Глава немецкого оборонного ведомства в свежем интервью допустил, что возможная эскалация между Североатлантическим альянсом и Россией может произойти в пределах ближайшего пятилетия. По его словам, некоторые аналитики называют 2029 год вероятной точкой обострения, тогда как более пессимистичные оценки указывают на 2028-й.
Ряд военных историков и вовсе утверждает, что уходящее лето могло стать последним относительно спокойным периодом для Европы. При этом сам министр признает спекулятивный характер подобных прогнозов. Писториус уточнил, что в западных экспертных кругах наблюдается обеспокоенность укреплением российских вооруженных сил, что воспринимается как потенциальный вызов для восточных членов НАТО.
Призыв к усилению обороны и планы мобилизационной подготовки
Как отметил Писториус, государства альянса должны не только обсуждать вероятные угрозы, но и наращивать собственные оборонные возможности. Германия, по его словам, готовится к обновленным моделям мобилизации. Начиная со второй половины 2027 года в стране будут проводиться масштабные медосмотры граждан для формирования списков тех, кто может быть призван в случае чрезвычайной ситуации.
Министр также подчеркнул, что НАТО обладает достаточным потенциалом для защиты своих членов — как за счет обычных вооружений, так и благодаря ядерному фактору. Он, по его мнению, остается важным элементом сдерживания.
Реакция Москвы и обвинения в адрес альянса
Официальный представитель российского МИД Мария Захарова отреагировала на слова Писториуса лаконично, указав, что подобные заявления окончательно демонстрируют, «кто на самом деле проявляет агрессию». В российском парламенте высказывания главы Минобороны ФРГ также вызвали негодование.
Депутат Юрий Швыткин отметил, что НАТО давно перестало быть оборонительным объединением, превратившись, по его словам, в структуру с явными наступательными устремлениями. Он напомнил, что предоставляя Киеву вооружение и другую поддержку, альянс уже фактически вовлечен в противостояние с Россией. Швыткин подчеркнул, что Москва не стремилась и не стремится к военной конфронтации, однако готова защитить себя в случае угрозы.
Скепсис российских парламентариев и обсуждение мотивов Запада
Глава думского комитета по обороне Андрей Картаполов считает, что заявления о скорой войне — лишь попытка оправдать растущие оборонные расходы западных стран. По его словам, руководство европейских государств использует тему «российской угрозы» для объяснения собственных ошибок и непопулярных решений. Депутат уверен, что Россия не намерена инициировать конфликт, но в случае нападения способна дать жесткий ответ.
Его коллега Андрей Колесник считает, что новые даты гипотетического конфликта — это попытка посеять страх среди европейцев и отвлечь их внимание от внутренних проблем, включая громкие коррупционные скандалы на Украине. Он также не исключил, что подобные заявления могут служить оправданием попыток завладеть замороженными российскими активами за рубежом, хотя, по его словам, вернуть эти средства все равно придется.
Российские власти неоднократно подчеркивали, что Москва не планирует нападать на страны Запада. На Генассамблее ООН министр иностранных дел Сергей Лавров еще раз заявил, что Россия никогда не рассматривала подобный сценарий. Слова Бориса Писториуса стали очередным поводом для взаимных обвинений между Москвой и западными столицами.
В то время, как Германия и ее союзники обсуждают возможные угрозы и призывают укреплять оборону, российские официальные лица расценивают подобные заявления, как попытку нагнетания страха и оправдания политических решений. Несмотря на остроту риторики, с обеих сторон звучат заверения, что прямой войны никто не желает. Однако информационное давление и ожидания худших сценариев продолжают формировать атмосферу неопределенности в Европе.
