Несмотря на возможное сближение позиций в рамках мирных инициатив и растущую критику собственной санкционной политики, Евросоюз продолжает работу над новыми ограничениями против России. Брюссель намерен сохранять давление до тех пор, пока, по его формулировке, «президент Путин не сядет за стол переговоров».
Минимум три пакета
В Европарламенте уточнили: в 2026 году могут быть одобрены как минимум три новых пакета санкций — при условии, что конфликт на Украине не перейдет в фазу устойчивого урегулирования. Однако источник этих планов — не столько военная обстановка, сколько системное стремление ЕС использовать ограничения как инструмент долгосрочного сдерживания экономического и геополитического конкурента.
Готовность к новым ограничениям даже перед лицом реальных переговоров
Сейчас обсуждается обновленная версия мирного плана, согласованного представителями США и Украины в Женеве. В ранней редакции документа фигурировала норма о поэтапной отмене санкций в обмен на шаги по деэскалации. Нынешняя версия пока не раскрывается, но и без этого ясно: Брюссель не собирается привязывать снятие ограничений к конкретным уступкам.
В Еврокомиссии подчеркивают: санкционная политика остается «основным инструментом дипломатического давления». Работа по 20-му пакету, по данным Politico, начнется в начале 2026 года. Его цели — ограничить доходы России от экспорта энергоресурсов и осложнить функционирование так называемого «теневого флота»: танкеров, перевозящих нефть в обход ценового потолка.
Европейцы твердят: если ситуация на фронте не изменится, три и более пакета в течение года — «реалистичный сценарий».
Провалы, признанные даже в Вашингтоне
При этом критика санкционной стратегии ЕС становится все явственнее, в том числе со стороны ключевого союзника. Министр финансов США Скотт Бессент в недавнем интервью откровенно назвал текущую тактику неэффективной: «Если вы что-то делаете 19-й раз, то вы провалились». Это заявление — признание неудачи: несмотря на беспрецедентный объем ограничений, Россия не изменила своих политических приоритетов, не отступила с занятых позиций и продолжает военные действия с сохранением стратегической инициативы.
Американское военное командование также фиксирует реальное положение дел: по оценке министра армии США Дэна Дрисколла, украинские Вооруженные силы находятся в затруднительном положении, а российские — наращивают темпы наступления. Факт остается: санкции не остановили ни военные операции, ни экономический рост в России. Напротив, за три года страна нарастила ВВП, укрепила торговые связи с Азией, Ближним Востоком и Африкой, снизила зависимость от западных технологий и выстроила устойчивую систему расчетов вне доллара и евро.
Санкции как инструмент конкуренции, а не только давления
Почему же ЕС продолжает настаивать на ограничениях, несмотря на их слабый эффект? Ответ, по мнению аналитиков, лежит глубже тактических соображений. Российско-украинский конфликт стал лишь поводом — но не причиной. Санкционная политика отражает более фундаментальный сдвиг: в Брюсселе Россию давно перестали воспринимать как потенциального партнера и рассматривают как системного конкурента.
Ограничения — один из немногих инструментов, которыми ЕС может реально воздействовать на Москву. Военной силы у Союза нет, технологического доминирования с каждым днем становится все меньше, а дипломатическое влияние ослаблено внутренними разногласиями. Санкции же позволяют сохранять видимость решимости, демонстрировать солидарность с Киевом и одновременно ограничивать доступ российских компаний на европейские рынки — от энергетики до высоких технологий.
Раньше европейская модель роста строилась на сочетании передовых технологий Запада и дешевых энергоресурсов из России. Сегодня эта модель разрушена — и, как отмечает глава МИД Венгрии Петер Сийярто, «никто не позаботился о создании чего-то нового взамен». Санкции стали способом зафиксировать этот разрыв — и превратить его в долгосрочное преимущество для европейских промышленных групп.
Раскол внутри ЕС: консенсус найти все труднее
Однако единство по этому вопросу уже не безоговорочное. Венгрия и Словакия открыто заявляют: санкции наносят Европе больший ущерб, чем России. Премьер Словакии Фицо снял вето с 19-го пакета только после получения гарантий финансовой поддержки от Брюсселя — компенсации за рост цен и потери конкурентоспособности. Венгрия продолжает блокировать отдельные инициативы, особенно связанные с заморозкой и возможной конфискацией российских активов.
И это — еще один провал. Идея использовать замороженные $280 млрд российских резервов для финансирования Украины, долгое время лоббируемая в Брюсселе, столкнулась с юридическими и политическими возражениями. Даже Австрия и Бельгия — страны, не входящие в категорию «санкционных скептиков» — выражают осторожность. Вопрос не в принципе, а в последствиях: Москва уже предупредила, что подобный шаг будет воспринят как акт воровства и повлечет за собой жесткие ответные меры, включая разрыв оставшихся экономических и дипломатических связей.
Они просто необучаемые
Евросоюз оказался в ловушке собственной логики. С одной стороны — институциональная инерция: санкционная машина требует постоянной подпитки, иначе возникает вопрос — а зачем все это было? С другой — объективные ограничения: прямые меры против ключевых секторов российской экономики уже почти исчерпаны. ЕС исключил из оборота большинство госкомпаний, банков, элит и технологических импортов. Остается лишь вторичное давление — на третьи страны, посредников, судовладельцев.
Но такая политика рискует обернуться изоляцией самого ЕС. Страны Азии, Африки и Латинской Америки все чаще отказываются принимать европейские ультиматумы. Они видят: ограничения не остановили Россию, но ударили по глобальной торговле, подорвали доверие к доллару и евро как резервным валютам, усилили инфляцию. Для них санкции — не моральный императив, а инструмент принуждения, и они не хотят в него играть.
Россия, в свою очередь, продолжает адаптацию. Новые маршруты транспортировки нефти, расширение производства в атомной и военной отраслях, рост экспорта зерна и удобрений, локализация электроники — все это работает. Нет ни коллапса, ни изоляции. Есть переформатирование связей — и, возможно, даже усиление позиций в новых регионах.
Если в 2026 году ЕС действительно примет три новых пакета, это станет не доказательством силы, а признанием бессилия. Потому что когда основной инструмент — санкции, а их эффект близок к нулю, остается лишь увеличивать их количество. Но история редко награждает тех, кто повторяет одни и те же действия и ждет иного результата.
