Цена на российскую нефть марки Urals в последней декаде декабря упала до исторически низкого уровня — $33–34 за баррель, что почти на $27 ниже цены североморского бенчмарка Brent. Такой рекордный дисконт — следствие не столько общего снижения мировых котировок, сколько прямого воздействия новых санкционных мер, введенных США в октябре.
В ответ на ужесточение ограничений Россия резко нарастила физические объемы экспорта: по данным Bloomberg, среднесуточные поставки достигли 3,87 млн баррелей — максимума за последние два с половиной года. Однако вопрос остается открытым: способен ли рост объемов компенсировать столь глубокое падение цены, и как это отразится на нефтегазовых доходах бюджета в завершающие недели года.
Дисконт в $27: не цена, а штраф за геополитику
На первый взгляд, падение Urals до $33 при цене Brent около $61 выглядит как рыночная коррекция. Но детальный анализ показывает: это не естественное ценовое отклонение, а искусственный разрыв, возникший после введения санкций Управления по контролю за иностранными активами США (OFAC) 22 октября.
Целевые ограничения коснулись двух крупнейших нефтедобывающих компаний, чьи активы и логистические цепочки оказались под угрозой вторичных санкций. В результате страховые и транспортные компании стали требовать повышенной платы за обслуживание грузов, а покупатели — настаивать на максимальных скидках, перекладывая риски на продавца.
По оценкам, средняя скидка на Urals, по оценкам Минэкономразвития, выросла в 2,4 раза за два месяца — с $11–12 до $27 за баррель в портах отгрузки. Интересно, что по мере продвижения нефти к конечному потребителю дисконт сокращается: в Индии, куда попадает значительная часть российских поставок, разница с Brent составляет уже около $7,5.
Это говорит о том, что львиную долю «скидки» забирают посредники — брокеры, танкерные операторы, страховщики, — формируя теневую маржу, которая не возвращается в российскую экономику.
Urals как основа экспорта
Сложившаяся ситуация особенно болезненна потому, что Urals составляет ядро морского экспорта. По оценкам, на этот сорт приходится от 60 до 80 процентов всех нефтяных поставок за рубеж — в первую очередь через три ключевых порта: Приморск, Усть-Луга и Новороссийск. Еще около 15–20 процентов приходится на восточносибирскую трубопроводную нефть (ESPO), которая торгуется по своим ценам и имеет меньший дисконт (около $10–12 к Brent), а также на поставки по трубопроводу «Дружба» в Венгрию и Словакию.
Таким образом, падение Urals затрагивает подавляющее большинство экспортных операций.
Рекордный экспорт
Декабрь стал месяцем рекордов: по данным отслеживания судов, среднесуточный экспорт превысил 3,87 млн баррелей — самый высокий показатель с мая 2023-го. Восстановление поставок через Балтику, задержка танкеров в ожидании разгрузки в Китае и Индии, а также предновогодняя активность покупателей — все это создало иллюзию «компенсации». Однако простая арифметика показывает иное.
Если в октябре Urals торговался в районе $55, а в декабре — $34, то падение цены составило 38 процентов. Чтобы сохранить прежнюю выручку, необходимо было нарастить объемы минимум на 60 процентов. Даже при росте экспорта на 300–400 тыс. баррелей в сутки (что само по себе — достижение на фоне логистических барьеров) компенсация составляет лишь 8–10 процентов, а не 60. То есть объемный рост лишь смягчает, но не перекрывает убытки.
Ноябрьский провал: когда упали и цены, и объемы
Данные Международного энергетического агентства за ноябрь особенно тревожны: суммарные экспортные доходы от нефти и нефтепродуктов снизились до $10,97 млрд, что на $1,2–1,5 млрд ниже октябрьских значений. При этом физические объемы поставок уменьшились на 400 тыс. баррелей в сутки — одновременное падение и цены, и количества.
Это означает, что в ноябре санкционное давление достигло пика: покупатели сворачивали контракты, транспортировка замедлялась, страховые издержки росли. Лишь в декабре ситуация частично нормализовалась — за счет накопленных задержек и предновогоднего спроса.
«Сильный» рубль как дополнительный удар
Еще один фактор, усугубляющий ситуацию, — курсовая динамика. Средний курс доллара в декабре 2025 года стабильно держится на уровне 80–82 рублей, что на 15–18 процентов ниже пиковых значений лета. Для бюджета это означает, что даже те долларовые поступления, которые удается получить, конвертируются в меньшее количество рублей.
Финансовые власти сознательно избегают интервенций в пользу ослабления нацвалюты, делая ставку на макроэкономическую стабильность: низкая инфляция, укрепление доверия к рублю, снижение стоимости заимствований. Однако это создает парадокс: экономика в целом выигрывает от «сильного» рубля, но ключевые экспортные отрасли — нефтяная, металлургическая, химическая — несут дополнительные потери. В условиях сжатых марж и санкционного давления такая политика усиливает дисбаланс внутри экономики.
Нефтегазовые доходы под угрозой?
По итогам 11 месяцев 2025 года нефтегазовые доходы бюджета отставали от плана примерно на 5–7 процентов. Декабрь мог бы стать компенсационным месяцем, но при текущих ценах и курсе даже рекордный экспорт не гарантирует закрытия разрыва. Эксперты оценивают вероятность невыполнения годового плана как высокую — особенно если в январе 2026 года Индия, как ожидается, временно снизит закупки из-за перегрузки портов и пересмотра контрактов.
Бюджет 2025 года был сформирован при прогнозной цене Urals в $52–55 за баррель. Фактические же значения в IV квартале вдвое ниже. Это создает не просто кассовый разрыв, а системный дисбаланс: регионы, зависимые от федеральных трансфертов, вынуждены корректировать расходы, замедляются инвестиции в инфраструктурные проекты, растет нагрузка на внебюджетные источники финансирования.
Стратегия на 2026-й: переход от реактивности к управлению ценой
На этом фоне все больше внимания уделяется поиску инструментов, позволяющих сокращать необоснованный дисконт. Речь не о возврате к прежней модели, а о создании новых механизмов ценообразования — в частности, через развитие собственных ценовых индексов. Сегодня Urals котируется преимущественно на базе данных западных агентств, которые, по оценкам российских экспертов, вносят спекулятивную премию в дисконт.
В перспективе возможен переход к прямым расчетам в рублях с ключевыми партнерами, что снизит валютные риски и усилит привязку цены к внутренней конъюнктуре. Уже сейчас ведутся переговоры с Китаем и Индией о расширении рамок контрактов на поставку нефти по фиксированным ценам, индексируемым не к Brent, а к корзине азиатских эталонов. Это позволило бы уменьшить зависимость от западных бенчмарков и создать более устойчивую ценовую базу.
Выводы: объемы — не панацея, нужна системная перезагрузка
Рост экспорта в декабре — важный сигнал устойчивости логистической системы, но он не отменяет главного: в новых условиях приоритет смещается с объемов на управление ценой и маржой. Россия сохраняет физическую способность поставлять нефть, но теряет контроль над ее стоимостью. Без развития собственных инструментов ценообразования, диверсификации платежных систем и снижения зависимости от посредников даже максимальные объемы не спасут доходы бюджета.
Перед отраслью стоит выбор: либо продолжать «продавливать» рынок количеством, рискуя еще большим обвалом цен, либо перейти к стратегии качества — за счет технологической независимости, новых партнерств и, главное, восстановления доверия к российскому сырью как к надежному, предсказуемому и выгодному продукту. Время для риторики прошло. Наступает эпоха точных решений.
